Гавриил тарасов. Бронирование тура "особняк тарасова на спиридоновке"

Даты тура и число свободных мест онлайн:

Проверяем даты, наличие мест и цены...

ЭКСКУРСИОННАЯ ПРОГРАММА:

• Cбор в 10:15 у ст.м. "Новослободская" (встреча с гидом у входа в Макдональдс), экскурсовод с табличкой "название тура". Отправление в 10:30.
• Тематическая автобусная экскурсия по Москве . Италия для русского человека всегда была «мечтой, … образом красоты и радости жизни». Ни одна из стран мира не имела (и не имеет!) такого культурного воздействия на Россию, как Италия. Итальянская культура, искусство и архитектура, итальянская музыка, итальянский язык и даже итальянская кухня таинственным и мистическим образом оказывали влияние на всю российскую культуру - и тысячу лет назад, с момента завязывания торговых связей с Италией, и после татаро-монгольского нашествия, и в XVII-XIX веках и, особенно, в наши дни. Сегодня мы попытаемся разгадать загадку извечной и древней тяги русской души к Италии и всему итальянскому! Приглашаем вас на новую авторскую экскурсию – вдохновляющее и возрождающее путешествие по Москве итальянской. Декорациями нашего увлекательного путешествия станут самые красивые улицы, площади и здания нашего города! Вы увидите Кремлевские башни и Манежную площадь, Гостиный двор и Политехнический музей, особняк Рябушинского и новый роскошный, элитный жилой комплекс Римский квартал – шедевр современного «итальянского» зодчества.
• Эксклюзивная экскурсия в особняк Тарасова с осмотром фресок и росписей художников Нивинского и Лансере . Самой запоминающейся и особенной «итальянской» изюминкой нашего путешествия станет эксклюзивная экскурсия в особняк Тарасова на Спиридоновке (сегодня - институт Африки РАН). Это необыкновенное здание – почти точная копия итальянского палаццо Тьене, возведенного в Виченце (Италия) великим архитектором Андреа Палладио в 1553 году. Особняк Тарасова построил последователь палладианства, архитектор Жолтовский в 1912 году, а основной девиз строительства его заказчик промышленник Тарасов сформулировал так: «Главное – роскошь!»
  Этот роскошный особняк многие видели снаружи и лишь немногие побывали внутри. Проходя по залам роскошного палаццо, вы услышите захватывающую историю владельцев особняка Тарасовых, увлекательную, как исторический роман. Узнаете о судьбе потомков этого влиятельного армянского рода, среди которых – знаменитый французский писатель Анри Труайя, богатейший нефтепромышленник и меценат Николай Лазаревич Тарасов и наш современник, первый «советский» миллионер Артем Тарасов. Самое впечатляющее украшение особняка – уникальные росписи по сырой штукатурке на темы греческой мифологии. Фрески выполнены знаменитыми театральными художниками Лансере и Нивинским. По периметру потолков пущены богатые фризы с росписями в технике гризайль, создающие эффект объемных барельефов, здесь же расположены сотни мельчайших картин учеников Строгановского училища, сюжеты которых не повторяются. Фрески палаццо Тарасова можно рассматривать часами…
• Обед в итальянском ресторане "Bella Pasta", где вы отведаете национальные блюда Италии – тосканский традиционный суп "каччукко", спагетти "Помадори" со спелыми томатами и легендарный ликер "лимончелло". (доп. плата при покупке тура).
• Окончание программы на ул. Спиридоновка.

Стоимость тура на 1 человека взр./реб. до 14 лет - Дополнительно оплачивается (по желанию) итальянский обед - 1200 руб.

Полезная информация. Продолжительность экскурсии: 4 часа.

В стоимость тура включено: пешеходная экскурсия (услуги гида), входные билеты.

Бронирование тура "Особняк Тарасова на Спиридоновке"

Этот знаменитый особняк знают многие. Стоит только отойти с Патриарших прудов в сторону Спиридоновки, как вашему взору предстанет великолепное здание. Однако немногим удалось побывать внутри.

А сегодня предлагаем ознакомиться с его интерьерами —>

На углу улицы Спиридоновка и Большого Патриаршего переулка стоит большой серый особняк, очень напоминающий итальянские палаццо эпохи Возрождения. Этот уголок Италии в Москве называется Особняк Тарасова или просто Дом Тарасова, сейчас его занимает Институт Африки РАН.
Стоит немного рассказать о семействе Тарасовых. Это семья черкесских армян из Армавира. Изначально их фамилия звучала как Торосян, но позже русифицировалась, и все они стали Тарасовыми. Основателем династии считается Аслан Тарасов, занимавшийся бизнесом на юге России. Его сын, Гавриил Асланович Тарасов, стал владельцем Екатеринодарской Большой мануфактуры. Основное богатство ему принесла торговля ватой. Позже он значительно расширил профиль своей деятельности, торговал нефтью, зерном. Наконец, в 1902 году вместе со своими братьями Александром и Михаилом перебрался из Екатеринодара в Москву.

Известный московский коллекционер Петр Щукин вспоминал: «Вначале братья Тарасовы жили весьма скромно; ездили по железной дороге в третьем классе, возили с собой мешки с сухарями из черного хлеба, которыми питались дорогой, носили зимой потертые бараньи шубы, но потом они разбогатели, и мы увидели их в собольих шубах с бобровыми воротниками».
Участок для строительства особняка Гавриил Тарасов приобрел в 1907 году и место это выбирал тщательно. Здесь, на Спиридоновке, проживала городская элита. Достаточно сказать, что особняк Тарасова стоит прямо по диагонали от знаменитого особняка Зинаиды Морозовой, построенного архитектором Шехтелем, ныне это Дом приемов МИД (см. ). Место это было очень престижным и перебравшемуся не так давно в Москву Гавриилу Тарасову необходимо было иметь статусный дом, достойный того места, которое он хотел занять в верхушке социальной пирамиды Москвы.

Строго симметричный, лишённый входных дверей фасад по Спиридоновке практически буквально воспроизводит рисунок фасада палаццо Тьене, выстроенного Андреа Палладио в Виченце в 1542-1553 годах. Единственное изменение копии относительно прототипа - увеличенная высота первого этажа. Следуя пропорциям венецианского Дворца дожей, архитектор Иван Жолтовский сделал первый этаж на 1/13 более высоким, чем второй. Таким образом верхний этаж воспринимается облегчённым относительно массивного первого этажа. Как и почему Жолтовский выбрал за образец фасадов именно палаццо Тьене - осталось неизвестным.
Этот московский дом интересен цельностью выраженного в нем стиля Возрождения, от фасада до фурнитуры дверей и окон. Кстати, ничего из первоначальной обстановки особняка до наших дней не дошло. Более того, вообще неизвестно, была ли завезена сюда мебель после окончания строительства.
В ежегоднике «Московский архитектурный мир» за 1912 год особняк Тарасова назван «сказкой былых времен». Дом на Спиридоновке вошел в число богатейших и интереснейших с точки зрения архитектуры сооружений Москвы того времени. Его парадные фасады отличаются монолитностью и массивностью. Облицовка первого этажа имитирует гранит, а второго - мрамор, но выполнен дом из бетона.

В той части особняка, которая располагается вдоль Спиридоновки, на фасаде нет входа и это придает зданию особенную монументальность. Эта часть дома предназначалась для приемов.
Если помещения вдоль Спиридоновки были парадными, то комнаты вдоль Большого Патриаршего переулка предназначались для проживания членов семьи Тарасова, но их внутреннее убранство было не менее пышное, чем в парадных залах. Расположение комнат вдоль Большого Патриаршего переулка и вдоль Спиридоновки – анфиладное, т.е. из одной части дома в другую можно было пройти не по коридору, а через комнаты.
В доме были использованы самые передовые технические решения того времени. Отопление для каждой из двух квартир дома было отдельное. Трубы проведены в толще стен, во всех комнатах размещены радиаторы парового отопления. В доме было электричество и санузлы. Для подъема и спуска белья, посуды, для подсобных работ на черной лестнице был сделан грузовой лифт. В здании работала собственная прачечная.

Строительство особняка шло с 1909 по 1912 годы. Гавриил Асланович умер в 1911 году, не дожив до конца строительства. О заказчике напоминает латинская надпись на парадном фасаде «GABRIELUS TARASSOF FECIT ANNO DOMINI M», что означает: «Габриэль Тарасов сделал в году от Рождества Христова 1000…». Видимо, после латинской М, обозначающей тысячу, должны были проставить окончательный год, но его так и не проставили из-за последующих событий, начала Первой Мировой войны и затем революции.
Дом достраивали сыновья. Им пришлось даже писать заявление в управу о своем несогласии со столь высокой пошлиной на наследство: «….постройки нашего владения, правда, могут быть отнесены некоторым образом к богатым, но это богатство условно, конечно, постройка будет богатой, если она сложена из дикого камня, гранита, но та же постройка, сложенная из простого кирпича, которому посредством бетона придан вид глыб дикого камня, будет иметь уже другой характер, т.е. небогатый… Внутренняя отделка этих особняков также обычная, исключая плафона потолка расписанного художником, но и эта отделка совсем не так уж и дорога, что мы можем подтвердить счетами». Тем не менее, управа не согласилась с претензиями наследников, и им пришлось выплатить полную сумму.
Наследникам Георгию и Саркису так и не довелось пожить в этом доме, так как в 1917 г. сыновья Гавриила Аслановича навсегда покинули Россию. Сейчас единственная ветвь потомков Гавриила Тарасова проживает во Франции.
Стоит отметить, что печально известный театрал и меценат Николай Лазаревич Тарасов приходился Гавриилу Аслановичу племянником. Один из потомков Тарасовых, Лев Асланович Тарасов, вошел в мировую культуру под именем Анри Труайя, известного французского писателя, лауреата Гонкуровской премии и члена Французской академии. Из рода тех же Тарасовых происходит и прославившийся в 1980-е первый легальный советский миллионер Артем Михайлович Тарасов. Замечу, хотя он всюду представляет себя потомком Гавриила, на самом же деле он потомок одного из братьев Гавриила.
После революции и до 1937 года здание занимал Верховный Суд СССР. В 1937 году сюда въехало посольство Германии. В послевоенные годы его занимало посольство Польши. С 1979 года в доме располагается Институт Африки Российской Академии наук. Как считается, великолепный особняк Институт получил благодаря своему тогдашнему директору, Анатолию Громыко, сыну всесильного министра иностранных дел СССР Андрея Громыко. Анатолий Громыко был директором Института с 1976 по 1991 год. Кстати, он еще жив, а его династия продолжается. Сын Анатолия Громыко — Алексей Громыко в 2014 году сменил академика Николая Шмелева на посту директора Института Европы РАН, а в 2016 году избран членом-корреспондентом РАН, как и его отец.
Современная офисная мебель, находящаяся ныне в помещениях института, не представляет никакого интереса, поэтому в рассказе акцент будет сделан на убранстве потолков. Впрочем, начнём не с них.

Не зря это здание называют итальянским дворцом, есть в нём и внутренний дворик – характерная черта настоящих палаццо. В нем всегда одинаково тихо и уютно.
В центре его расположен фонтан (сейчас не действующий) и садовые скульптуры.

Время появления скульптур неизвестно, но точно после окончания строительства и до размещения здесь института Африки.

Въезд в дом был со стороны Большого Патриаршего переулка и сейчас выглядит так:

Это был сквозной арочный проезд, ведущий во внутренний двор. Сюда приезжали на экипажах, а позже сыновья Тарасова пользовались автомобилями. Въездные арки соединяли две части дома и в то же время разъединяли их. Над арками были открытые террасы. На крыше был балкон с балюстрадой и верандой, по которой можно было перейти из парадной части дома в жилую.

К сожалению, в 1920-е годы террасы пришлось закрыть, эксплуатировать их в нашем климате было неудобно. На современном фото выше видно, что между белых колонн террасы теперь остекление.

Въездная арка также была закрыта. Сейчас на месте этого сквозного проезда находится библиотека Института Африки.

Если с фасада проезд во двор имел одну арку, то со стороны двора арок были три. Теперь они застеклены. Анфиладные дверные проемы сохранились, но прикрыты шкафами с книгами.

В библиотеке сохранились сводчатые потолки, колонны ионического ордера, а также большой фонарь на цепи. Глядя на него, сразу понимаешь, что фонарь уличный.

Дореволюционный вид арки:

Двойные двери и пространство между ними свидетельствуют о том, что здесь был выход на улицу.

Дверь библиотеки – бывшая входная. От нее сохранился ключ — настоящий золотой ключик!

Раньше им открывали вход в парадную часть дома, а теперь запирают библиотеку. Ручка двери тоже сохранились.

Тарасов полностью отдал внешнее и внутреннее оформление особняка на волю архитектора и художников, поставив только одну задачу: «Главное – роскошь!». Особняк славен именно росписью потолка, к которой были привлечены известные театральные художники Игнатий Игнатьевич Нивинский и Евгений Евгеньевич Лансере. Нивинский расписывал квартиру хозяев, а Лансере – залы приемов. Росписи потолков – это стилизация под стиль Возрождения. Рисовали художники по сырой штукатурке. Фрески дома - копии известных произведений Пинтуриккио, Тинторетто, Тициана, Джулио Романо и стилизации под ренессансную живопись.
В Синем зале – роскошный кессонированный потолок, украшенный лепниной и росписью, по периметру фриз с барельефами – это позолоченные танцующие путти. Сейчас этот зал принадлежит библиотеке.

Малый Зал приемов расположен на углу Спиридоновки и Большого Патриаршего переулка. Теперь в нем находится читальный зал библиотеки.
Тут уже создаётся полное ощущение итальянского дворца. Потолок тоже кессонный. В данном зале его ячейки-кассеты большие, их девять. Они заполнены фресками работы Евгения Лансере на тему «Подвиги Персея». Под потолком идет фресковый фриз с атлантами, которые как бы держат этот потолок. На этом же фризе под сценами из мифов видны подписи к ним на латыни.

Центральная картина: «Персей- герой древнегреческой мифологии, сын Зевса и Данаи, получает от Гермеса шлем»

В этом зале находится красивая люстра.

Персей и Андромеда.


Персей побеждает Медузу Горгону.

На фризе внизу есть подпись на латыни «Медузу со змеиными волосами Персей побеждает». Обратите внимание, могучие атланты держат потолок и «тяжелый занавес», тут есть еще и театральный эффект. Это неслучайно, ведь автор фресок Евгений Лансере много работал как театральный художник.

Даная. Подпись на фризе: «Даная от дождя золотого зачала».

Персей и Атлант, держащий на плечах небесный свод. Подпись на фризе внизу «Так появились горы Атлас».

Зевс – отец Персея

Даная – мать Персея.

Сам Персей.
Из Малого зала мы попадаем в Большой зал приемов. В наше время он используется для проведения собраний института. Он стал таким в то время, когда этот дом занимал суд, а до этого был поделен на две комнаты, граница которых отчетливо видна (выступ стены).
В первой части в глубоких ячейках кессонного потолки – фрески с музами и девушками с музыкальными инструментами. Таким же образом расписан фриз по периметру потолка. Возможно, тут должен был быть музыкальный салон.
В дальней части комнаты была парадная столовая. По обе стороны от камина находятся двери. В одну из них вносили новые блюда, в другую выносили.

Здесь находится один из трех каминов дома. Все они действующие, сотрудники института ими пользуются. Камины сделаны из искусственного камня.
По периметру очень широкий фриз с росписями в технике гризайль, создающей эффект объемных барельефов. На вертикальных частях потолочных балок множество мельчайших картин. Это работа учеников Строгановского училища, поэтому все картинки уникальны и не повторяются. Это не объемные барельефы и не мозаика, это всё росписи.

Парадная лестница сделана из искусственного камня, обладающего такой прочностью, что ступеньки не истираются вот уже более 100 лет. Как говорят, ступеньки лестницы имеют такую высоту, что по ней можно бегать долго и не уставать.

Привлекает внимание расположенное над лестницей мозаичное панно «Освобожденная Африка», появившееся в институте в 1980-е годы. С убранством особняка оно не вяжется, но само по себе весьма необычное и тоже является памятником своему времени.

Мы снова обращаем все внимание на потолок, он тоже кессонированный деревянный, очень эффектный. Здесь чередуются черно-золотые изображения орлов и дубовых веток на черно-золотом фоне.

Почему-то в некоторых описаниях можно прочесть: «Орлы на потолке появились в то время, когда здание занимало польское посольство». На самом деле это не так. Орел на гербе Польши не черный, а белый, а дуба в гербе Польши вообще нет. Тут самое время вспомнить дубы, которые встречались уже на фризе в Синем зале. Дуб был одним из символов Тарасовых, означавший силу хозяина дома, а орел – это символ власти. Однако основной аргумент – сделанные до революции фотографии, на которых мы уже видим такой потолок.

В завершение рассказа стоит показать парадную лестницу жилой части. Холл нижнего этажа имеет сводчатый потолок, весь расписанный Нивинским. Тут сочетание имитации мозаики и объемной живописи.

Мне удалось посмотреть те помещения, которые занимает библиотека. Однако в особняке множество других великолепно отделанных помещений. В одних сидит руководство института, а другие сдаются арендаторам, и увидеть их не так-то просто. Но даже то, что удалось посмотреть, впечатляет.

Публикация подготовлена: Василий П. Фото автора.

Общий вид дома Тарасова с угла

Даже у знающих людей этот дом вызывает культурный шок: он внешне, особенно со стороны улицы Спиридоновки, очень, даже слишком похож на палаццо Тьене в Виченце, построенное по проекту Андреа Палладио. Поначалу кажется, что это полная копия, в духе тех копий XIX века, в которых присвоение прошедшей эпохи шло через ее буквальное воспроизведение (храм Тезея в Афинах, репродуцированный в Вене, дворец Питти во Флоренции, повторенный в Мюнхене, то же палаццо Тьене, воспроизведенное в Ньюгейтской тюрьме в Лондоне). Но внимательный осмотр уличного фасада показывает, что перед нами не копия, а сложнейшая стилизация, направленная на постижение и даже, возможно, на трансляцию самого духа архитектуры Палладио, а не на археологическо-обмерное воспроизведение фасадов. А боковой фасад, выходящий на Большой Патриарший переулок, вообще является фантазией по мотивам палаццо Тьене: его композиция по сравнению с уличным фасадом развернута, она как будто даже прихотлива и включает не вполне объяснимый с точки зрения палладианской архитектуры застекленный пилястровый портик над арочным входом во двор.

План особняка по первому этажу

Известно, что Жолтовский в доме Тарасовых изменил пропорциональные отношения верхнего и нижнего этажей. Об этом рассказывает (вероятно, со слов самого архитектора) Г. Д. Ощепков в прижизненной книге 1955 года о Жолтовском: «Общую композицию этого дома мастер задумал выполнить в полном соответствии с палаццо Тьене, выстроенным Палладио в Виченце, но совершенно изменив при этом его пропорции. Об отношениях так называемого «золотого сечения» он знал в то время еще очень мало. Зато он помнил, что при изучении Дворца дожей в Венеции ему очень понравилось пропорциональное соотношение его верхней и нижней частей. По произведенному тогда в натуре промеру И. В. Жолтовский установил, что нижняя часть этого дворца на 1/13 больше по высоте, чем его верхняя часть. Палаццо Тьене, наоборот, имеет небольшую нижнюю и большую верхнюю часть. Для вновь проектируемого дома Тарасова зодчий принял пропорциональные отношения венецианского Дворца дожей. Аналогичные изменения пропорциональных соотношений он внес и в остальные элементы здания. Таким образом, хотя выстроенное Жолтовским сооружение своим внешним обликом и напоминает палаццо Тьене, оно имеет совершенно другие пропорции. Благодаря этому оно представляет собой не механическую копию, а творчески переосмысленное произведение».

Фасад палаццо Тьене в Виченце

Чертеж части фасада палаццо Тьене из книги Палладио

Боковой фасад дома Тарасова

Эти рассуждения автора книги и зодчего в 1955 году важны для нас прежде всего потому, что они раскрывают ту вольность, с которой Жолтовский обращался с Палладио: он и копировал его, и, одновременно, менял пропорции, и, как увидим ниже, менял композицию – в сторону усложнения «истории» новостроящегося здания.

План палаццо Тьене из книги Палладио

Итак, дом Тарасова был построен по проекту Ивана Владиславовича Жолтовского (1867–1959), выпускника Императорской Академии художеств, приехавшего в Москву и уже выполнившего в старой столице и окружающих ее усадьбах несколько крупных заказов. Среди его построек начала века наиболее значительной был дом Скакового общества (1903–1906), в котором идеи палладианства были высказаны уже очень отчетливо. В 1909 году Жолтовский стал действительным членом Академии художеств, то есть к моменту начала строительства дома на Спиридоновке он был уже вполне признанным сорокалетним мастером.

Фрагмент дворового фасада палаццо Тьене из книги Палладио

Заказчиком дома-палаццо был Григорий Григорьевич Тарасов, богатейший купец, совладелец крупнейшего торгового предприятия «Тарасов и сыновья», преобразованного в «Братья Тарасовы». Семья Тарасовых происходила из Армавира, где разбогател Торос (откуда и фамилия), то ли черкес, то ли армянин. Из этого рода происходит известный французский писатель Анри Труайя, написавший о своих предках; об этой же семье в книге «Москва купеческая» довольно много пишет и Павел Бурышкин. Уже с обрусевшей фамилией Тарасовы быстро поднимались наверх, стали жить в Екатеринодаре и, наконец, в самом начале XX века переехали в Москву. О Григории Григорьевиче Тарасове (по другим данным этого Тарасова звали Гавриил Асланович, но это, видимо, «внутрисемейное» отчество) мало что известно, он принадлежал к третьему поколению Тарасовых и начал строить дом на Спиридоновке в 1909 году, а скончался в 1911-м. Достраивали дом (окончен вчерне в 1912 году) уже сыновья Г. Г. Тарасова, которые пожить в нем не успели – из-за революции. В Москве начала века больше был известен Николай Лазаревич Тарасов, денди и покровитель Художественного театра.

Двор палаццо Тьене

Все эти отрывочные сведения никак не объясняют архитектуру дома на Спиридоновке. Мы знаем, что до него, в первом десятилетии XX века, Жолтовский уже предлагал палладианский путь неоклассицизма в доме Скакового общества: портик там прямо обращен к стилю Палладио, а полуротонда на боковом фасаде сделана с оглядкой на палладианство XVIII века. В усадьбе «Липовка» (Липки-Алексеевское, 1907–190) Жолтовский обратился к теме венецианских вилл на Терраферме, сооруженных Палладио. Так что к 1909 году московский архитектор довольно ясно заявил о своих пристрастиях, обозначив тем самым собственную, палладианскую линию внутри русского неоклассицизма начала XX века, в котором были еще и обобщенный неоренессанс (не палладианский), и неоампир, и некий абстрактный, как будто дистиллированный классицизм.

Разрез палаццо Тьене через двор

И все же в 1909 году Жолтовский начал все заново. Мы не знаем, как он объяснял заказчику значимость выбранного образца, уговаривал ли он его или ему было достаточно указать на признанное великолепие вичентинских палаццо Палладио. Как бы то ни было, но Жолтовский избрал впервые конкретный образец, хотя при этом он придерживается этого образца только в одном, уличном фасаде, да и то – заменив пропорции. Почему среди множества палладианских образов было выбрано палаццо Тьене (1542–1553), сказать трудно. Среди десятка дворцов Виченцы, сооруженных Палладио, палаццо Тьене – наименее палладианское по стилю здание. По мнению большинства исследователей творчества Палладио, оно было связано с кратковременным влиянием на творчество этого архитектора идей Джулио Романо, римского архитектора, много строившего в Мантуе. Палладио посетил Мантую в 1541 году и восхитился архитектурой герцогских дворцов, созданных Романо, а сам Джулио Романо был несколько месяцев в Виченце в качестве консультанта в 1542 году. Фасад палаццо Тьене сравнивают с проектом фасада дома в Риме, набросанным Джулио Романо. Кроме того, двухъярусные аркады внутреннего двора палаццо Тьене тоже ближе к ренессансному Риму, чем к обычным палладианским дворцам Виченцы и, тем более, виллам, которые этих дворов не имеют.

Вид корпуса над входом дома Тарасова со стороны двора

Мы не знаем – почему именно палаццо Тьене было положено в основу дома Тарасова. Но как бы то ни было, ясно, что Жолтовский продолжил в этом доме тему Палладио на новом уровне: он стал творить на основе работ знаменитого мастера позднего Ренессанса, не копируя их и не смешивая их формы в новую рецептуру, а начиная «от них» и далее продолжая тему, форму, смысл. Получается, что для Жолтовского в Палладио скрыт источник архитектурной красоты, не безусловной, но высшей. Эта красота по каким-то причинам, по людской небрежности была забыта, не была продолжена. Оставленные (и даже отставленные) после смерти вичентинского мастера красота форм, красота метода, убедительность и деликатность учено-художественного внимания к античности, – все это следовало возобновить. В таком отношении к гениальной фигуре прошлого есть много от религиозного чувствования: как семь отроков Эфесских, по преданию, заснули в пещере в период гонений на христиан и спали до того момента, пока христианство не просияло, так и Жолтовский видит, как зодчество заснуло на несколько веков, а он, московский архитектор, сейчас, в 1909 году, «подберет» его формы, поймет его красоту, продолжит развитие классической архитектуры, а тем самым «разбудит» если не самого Палладио, то его дух, его энергию.

Дом Тарасова. Арки, ведущие на задний двор

Вид тех же арок со стороны заднего двора

Жолтовский, таким образом, устраивает новый ренессанс, обращается к забытым истокам – для извлечения архитектурной Истины. Он, судя по всему, рассматривает Палладио как точку, область, сферу – к которой нужно вернуться за вдохновением. В этом возвращении к истокам Жолтовский не был одинок: и Фомин, и Щуко, и Белогруд обращались к формам прошлого для обновления неоклассического архитектурного языка. Но ни один из названных архитекторов не имел единственного источника форм, идей, архитектурной веры. Жолтовский же, вероятно, не понимал идей абстрактного, абсолютного классицизма, а видел свой путь в очищении одного оставленного животворного источника – Палладио. Палладио для Жолтовского – новая античность. В этой несколько даже экзальтированной убежденности была необычайная сила, которая и позволяла архитектору убедить своих заказчиков соорудить среди стилистически чуждой его экспериментам Москвы неопалладианское здание, а в будущем – продолжить служение духу Палладио и в сложнейшие советские годы, когда убеждать надо было партийно-хозяйственных большевистских руководителей, а не тянущихся к культуре купцов, с удовольствием позволявших зодчему написать на главном фасаде горделивую надпись по-латыни «GABRIELS TARASSOF FECIT» (Гавриил Тарасов сделал).

Своды арочного входа дома Тарасова

Большой зал первого этажа

Палаццо Тарасова в Москве представляет собой результат свободного размышления на тему палаццо Тьене, а также предлагает некую реконструкцию того, как могло бы выглядеть это палаццо – если бы оно было достроено. На главном фасаде, обращенном в сторону Спиридоновки, Жолтовский «достраивает» количество осей до проектного (этот фасад у Палладио не был окончен, у него отсутствует левая часть), а на боковом фасаде он смело реконструирует некий фасад «в духе Палладио», узнаваемый, но, видимо, даже подчеркнуто стилизованный. При этом не следует забывать об измененных Жолтовским пропорциональных отношениях верха и низа здания, причем измененных как будто «для пробы» и в соответствии с неким странным образцом: не с другим зданием Палладио, а с позднеготическим Дворцом дожей. Очень интересна та романтическая реконструкция истории, которую архитектор осуществил во внутреннем дворе дома Тарасова: он не стал воссоздавать двухъярусные аркады палаццо Тьене, а создал совершенно новую несимметричную композицию прямоугольного двора, в которой как будто воспроизвел ситуацию двора итальянского палаццо вообще, не римского, не вичентинского, не генуэзского, а итальянского: с видимо разновременными корпусами, как будто сохранившими отделку разных архитекторов, с входным блоком, открытым в сторону двора и образующим трехчастный вестибюль с легкими сводами на ионических колоннах, а также с рустованной аркой в сторону заднего двора, сквозь которую видна еще одна арка.

Игра с пилястрами на одной из лестниц

Колонны прихожей

В интерьерах дома Тарасова тоже нет возможности говорить о копийности: планировка только очень отдаленно напоминает палаццо Тьене, скорее это Палладио вообще. Узнаются отдельные «узлы» лестниц, своды, камины, группы колонн, рисунок кессонов деревянных потолков, четверти пилястр в углах, камины. Созданные постоянным сотрудником Жолтовского художником И. И. Нивинским росписи сводов и потолков, а также живописный фриз большого зала, написанный Е. Е. Лансере, помогают этому «узнаванию» ренессансной Италии, вводят посетителя в круг образов Возрождения. В этих залах разного размера, на этих лестницах, странновато затерянных среди переходов, кажется, что попал в Италию, может даже и в Виченцу, но непонятно, в какое палаццо, скорее – в некую неконкретную мысль о палаццо, о жизни среди прекрасной архитектуры, перенесенной, воссозданной, переосмысленной как в результате художественного наития, так и в результате ученой работы с самими итальянскими памятниками и их обмерами. Но главное, о чем помнит зритель, бродящий по коридорам нынешнего Института Африки, размещенного в доме Тарасова, это указанный Жолтовским вектор мыслей и чувств: прочь от обыденной Москвы, к истокам в Виченце, к мыслям и формам Палладио. В этом доме на Спиридоновке высказано столько мыслей и передано столько эмоций по поводу возрождения архитектуры Палладио, что они складываются в один явственно слышимый призыв: «назад к Палладио»!

Камин и свод одной из комнат первого этажа

Я познакомился с эти домом во время экскурсии по Булгаковским местам, которую мы совершили в ноябре месяце. Экскурсия была ночной и поэтому все дома, которые мы посмотрели, предстали перед нами в немного мистическом свете.

Я познакомился с эти домом во время экскурсии по Булгаковским местам, которую мы совершили в ноябре месяце. Экскурсия была ночной и поэтому все дома, которые мы посмотрели, предстали перед нами в немного мистическом свете.
Как рассказал нам экскурсовод, постройку этого дома заказал архитектору Ивану Владиславовичу Жолтовскому купец 1-й гильдии Гавриил Асланович Тарасов -владелец Екатеринодарской Большой мануфактуры, меценат. Богатство Тарасову принесла торговля ватой. Позже он значительно расширил профиль своей деятельности, торговал нефтью, зерном. В Москву Тарасов приехал из Екатеринодара. Гавриил Асланович принадлежал к армянскому роду Тарасян. Фамилия русифицировалась и после него уже все стали Тарасовы.
Этот участок на Спиридоновке Тарасов купил в 1902 г., в 1907 г. он приступил к сносу прежних строений. В 1908 г. архитектор И.В. Жолтовский (помощник - инженер А. Н. Агеенко) начали строительство нового особняка. Внутреннее убранство получилось гораздо интересней лаконичного, даже мрачноватого фасада.
Самое богатое убранство в комнатах, расположенных вдоль Большого Патриаршего пер. Эта часть предназначалась для проживания самого Г. А. Тарасова и его семьи.
Он не дожил до конца строительства – скончался в 1911 г. Достраивали особняк его сыновья. Им тоже не пришлось пожить в особняке – практически все время после окончания строительства и до революции они провели в судебных тяжбах по вступлению в наследство. Сыновья пытались снизить стоимость этого здания, чтобы меньше платить налогов. В 1917 г. сыновья Гавриила Аслановича покинули Россию. Сейчас единственная ветвь Тарасова проживает во Франции.
Один из его потомков вошел в мировую культуру под именем Анри Труайя, французского писателя, лауреата Гонкуровской премии и члена Французской академии. Потомки Тарасова в этом доме не бывают и нам побывать внутри здания тоже не удалось.
Жилым здание никогда не было, хотя строилось как резиденция. Это слово, пожалуй, наиболее точно отражает замысел Гавриила Аслановича.
После революции и до 1937 г. здание занимал Верховный Суд СССР, потом, перед Великой Отечественной войной, особняк был передан дипломатическим службам. Некоторое время здесь располагалось посольство Германии, затем Польши. Институт Африки получил это здание в 1979 г. и занимает до сих пор.

Особняк Тарасова – копия дворца Тиена в Виченце (Италия) архитектора Андреа Паладио, любимого зодчего Жолтовского.
Наверно купец Тарасов очень любил Италию, раз построил себе дом,похожий на итальянский дворец.
Практически все архитектурные формы заимствованы у итальянского оригинала. Пропорции сняты с дворца Дожей в Венеции; высота первого этажа на треть превышает высоту последующих этажей.
Смотрится это очень необычно и я думаю, что первый огромный этаж купец Тарасов строил именно для себя.
Может быть это было сделано для придания дому монументальности. Высота этого трехэтажного здания 17 метров, но, несмотря на его внушительные размеры, он состоит всего из двух квартир.
Ещё экскурсовод нам сказала, что этот московский дом интересен цельностью выраженного в нем от фасада до фурнитуры дверей и окон стиля Возрождения.
Над арками были открытые террасы. На крыше был балкон с балюстрадой и верандой, по которой можно было перейти из одной части дома в другую. Террасы пришлось закрыть, эксплуатировать их в нашем климате неудобно.
На их месте оборудованы конторские комнаты. Въездные арки также были закрыты; сейчас здесь находится библиотека. Анфиладные дверные проемы сохранились, но прикрыты шкафами с книгами. Сохранился ключ от двери библиотеки, раньше им открывался вход в парадную часть дома.
В той части особняка, которая располагается вдоль Спиридоновки на фасаде нет входа и это придает зданию особенную монументальность. Эта часть дома предназначалась для приемов. Расположение комнат вдоль Б. Патриаршего переулка и вдоль Спиридоновки – анфиладное, т.е. из одной части дома в другую можно было пройти не по коридору, а через комнаты.
Тарасов полностью отдал внешнее и внутреннее оформление особняка на волю архитектора и художников, поставив только одну задачу: главное - роскошь.
Вообще, особняк славен именно росписью потолка, к которой были привлечены такие известные театральные художники-декораторы как Игнатий Нивинский и Евгений Лансере (член объединения «Мир искусства»).
Нивинский расписывал квартиру хозяев, а Лансере – залы приемов. Росписи потолков – это стилизация под стиль Возрождения. Рисовали художники по сырой штукатурке. Невинский и Лансере были тогда очень популярными, модными художниками, видимо поэтому их и пригласили.
Вообще семья Тарасовых была известна как меценаты, театралы. Может, поэтому роспись заказали театральным художникам. Сейчас особняк иногда посещает правнук Лансере, он пишет научную работу по произведениям прадеда. В Синем зале, как в малом и большом залах для приемов на стенах размещены карнизы для ковров, картин или гобеленов. На дверях и оконных рамах сохранилась оригинальная фурнитура.
Стены имеют лаконичный декор, все внимание зрителя, по замыслу архитектора, должно быть обращено на потолок. Сочетание горизонтальных балок мореного дерева на потолке и светлых вертикальных колонн на стенах придают пространству благородную сдержанную роскошь.
Из холла мы попадаем в Большой зал для приемов. В наше время он используется для проведения собраний института.
В нем находится один из трех каминов дома. Все они действующие, сотрудники института ими пользуются.
Камины сделаны из искусственного камня. Потолок кессонированный, из мореного дерева. В этом помещении особая атмосфера, я бы сказал, что из всех ощущений доминирует торжественность. Как это достигнуто?
За счет сочетания цветов: приглушенных оттенков высокого фриза под потолком, однотонных стен, камина и балок потолка… И там на потолке среди мореного дерева выделяется золотой и голубой цвет мелких изобразительных деталей… Все остальное только фон для этих небольших цветных пятен.
Экскурсовод нам рассказал, что потолке видны надписи на латыни, например «Danae pluvio auro Perseum conceperat» («Даная от дождя золотого зачала»). Сейчас здесь читальный зал. Орлы на потолке появились в то время, когда здание занимало польское посольство.
Какой рисунок здесь был первоначально не известно. Мозаичное панно на лестнице – дар африканского народа институту (80-е гг.).

В холле на потолке видны протечки, утраты декора, причина в том, что на крыше была открытая терраса (переход из парадной части квартиры в жилую). Кровля была сделана некачественно и постоянно протекала. Террасу закрыли.
Колонны в холле сделаны из искусственного мрамора. Определить это можно только подойдя к ним очень близко.
Когда делали вскрытие стен, обнаружили первоначальные краски, стены тогда были серо-оливковых тонов. Здесь находится второй камин особняка.
Потолок в кабинете – картинная галерея. Над головой посетителя в рамках в красивой симметрии расположены рисунки по античным сюжетам. В этом зале находится 1-я копия Нивинского (исчисление внутри особняка) картины Тинторетто «Рождение млечного пути». По легенде бог Кронос прикладывает к груди богини Геи маленького Геракла, чтобы обожествить его, поскольку он рожден от простой женщины. Брызги молока из груди становятся звездами Млечного пути.
У Тинторетто была еще нижняя часть картины, где молоко падает на землю и так рождаются белые лилии. Первый вариант этой картины мы видели в Малом зале для приемов в жилой части дома. У Тинторетто было семь вариантов этой картины. Но и у его картин не осталось нижней части и присутствие белых лилий передается из уст в уста как легенда. Может быть, нижняя часть картин была удалена художником, чтобы сохранить пропорции? Неизвестно.
Вторая лестница ведет из холла, в который попадает в наше время каждый посетитель института Африки, вошедший через единственную дверь дома со стороны Б. Патриаршего переулка.
Может показаться, что на сводчатом потолке мозаика, на самом деле это роспись, искусно имитирующая мозаику.
Рядом с лестницей на первом этаже расположены анфиладой три зала. У них нет названий, поэтому я использую цифры. Отделка дверных порталов – природный камень, привезенный из Италии. Из Италии, как мне сказали, на подводах привезли и два очень красивых больших венецианских зеркала.
Все люстры в этих залах русской работы, но стеклянные элементы венецианские. Обработка стен самая простая (штукатурка), кое-где используется натуральный камень, привезенный из Венеции. Стены сделаны из искусственного мрамора.
В основном потолки кессонированные, разбитые на разных размеров кессоны. В кессонах роспись по мотивам древнегреческой мифологии. Сюжеты и изображения богов и богинь достаточно узнаваемы.
В зале особняка, которая расположена вдоль Б. Патриаршего переулка самые богатые росписи. Автограф Невинского отчетливо виден на одной из картин (это не копия с картины итальянских мастеров, а оригинальная работа). Расписные потолки – копии картин Тинторетто, самая известная его картина – «Рождение млечного пути» присутствует в двух вариантах: в Малом зале для приемов и здесь во тором зале.
Миф повествует о самом раннем этапе жизни знаменитого Геракла. Как известно, Геракл был сыном Бога Зевса и земной женщины. Небесный отец захотел, чтобы его сын стал бессмертным. Для этого он усыпил свою жену Геру, взял младенца, который уже в самые ранние годы отличался огромной силой, и приложил его к груди Геры для того, чтобы Геракл напился божественного молока. Геракл стал пить молоко так энергично, что молоко расплескалось.
Те капли, что попали на небо, превратились в звёзды и образовали тот самый Млечный Путь, который называется "Млечный" именно по аналогии с расплескавшимся "молоком". Капли, которые попали на землю, превратились в белоснежные лилии.
Герб над камином не имеет отношение ко времени постройки, он был сделан позже кем-то из арендаторов.Отопление для каждой из двух квартир было отдельное (отопительные котлы находились в подвале).
Вообще в доме использованы самые передовые технические решения того времени. Трубы проведены в толще стен, во всех комнатах размещены радиаторы парового отопления. В доме было электричество и санузлы. Для подъема и спуска белья, посуды, для подсобных работ на черной лестнице был сделан грузовой лифт. В здании работала собственная прачечная.
В ближайшие годы в особняке Тарасова будет проведена научная реконструкция. Реконструкция должна обновить инженерные коммуникации, кровлю. Необходимо привести в порядок полы, двери; почистить, обновить архитектурные элементы: балки и лепнину. Росписью реставраторы займутся, если останется время и деньги; сейчас она в прекрасной сохранности.
Мне очень понравилась архитектура этого дома и рассказ экскурсовода про историю этого дома.